Академика Сахарова 45 лет назад лишили всех государственных наград
Академик Сахаров успел прославиться в двух ипостасях: как выдающийся физик, создатель советского термоядерного оружия и как диссидент, защитник прав человека. Наравне с Солженицыным он был врагом КГБ номер один, но если Солженицына попросту выслали из страны, то с Сахаровым этого было сделать невозможно из-за его вовлеченности в военные проекты. Поэтому его отправили в ссылку, где единственным методом протеста оставалась голодовка. Для ее прекращения применяли пытки, но даже это давало спорный результат. О миссии выдающегося ученого — в материале «Газеты.Ru».
Борец за свободу
Андрей Сахаров был лучшим советским физиком-ядерщиком среди молодого поколения, которое приняло эстафету у Игоря Курчатова и Игоря Тамма. В 1953 году Сахаров вместе с другими учеными создал бомбу РДС-6с, названную «слойкой Сахарова» за характерное внутреннее устройство. Это было оружие промежуточного типа между классическим атомным и термоядерным, мощность взрыва которого достигала полумегатонны. Сахаров приложил руку и к другим советским термоядерным бомбам, за что в возрасте 32 лет стал академиком, вторым по молодости в истории.
Согласно принятому среди биографов взгляду, он долго не интересовался политикой и жил в «башне из слоновой кости», изолированный от простой советской действительности, как и почти все выдающиеся ученые. Это небольшое утрирование: Сахаров стал высказываться на политические темы, как только за это перестала грозить немедленная гибель, то есть после смерти Сталина. В 1955 году он подписал «Письмо трехсот ученых» против лжеучения академика Лысенко — символа сталинской науки. Примерно тогда же он в частных разговорах с советскими деятелями начал высказываться против ядерных испытаний, опасаясь, что они приведут к гибели случайных людей. Позднее он предлагал «поверить в возможности США на слово» и заключить с американцами договор о запрете ПРО, поскольку такие комплексы были угрозой стабильности и прямо подталкивали к ядерной войне.
Публичный разлад Сахарова с советской властью начался не из-за ракет, а из-за Израиля, — он поддержал еврейское государство во время Шестидневной войны 1967 года и вступился за советских евреев-«отказников», которым СССР не давал право на репатриацию. С этим связан забавный парадокс: по одной из версий, Сахарова так быстро избрали в академики, именно потому что он был русским, а не евреем, в отличие от ближайших коллег Юлия Харитона и Якова Зельдовича.
Но никакая поддержка Израиля не могла сравниться с тем, что было потом. В 1968 году ученый опубликовал статью «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», которая разошлась широким тиражом в зарубежных и диссидентских изданиях. В ней он осуждал фанатичные и экстремистские идеологии, перечисляя через запятую расизм, фашизм, маоизм и сталинизм, призывал объединить человечество вокруг идеи прогресса, борьбы с нищетой, догматизмом и несвободой. Самой важной свободой Сахаров считал свободу интеллектуальную, причем, по его мнению, она находилась под тройным ударом. С одной стороны, ей угрожает оглупляющая массовая культура, с другой — агрессивная мещанская антиинтеллектуальная идеология, с третьей — классическая бюрократия и цензура.
С той поры Сахаров стал завсегдатаем диссидентских пикетов, осуждал советское вторжение в Чехословакию 1968 года, регулярно призывал прекратить брежневскую ресталинизацию и преследования инакомыслящих. Он ездил на все суды над диссидентами, публично вступался за всех, кого, по его мнению, преследовали по политическим мотивам. В его квартире проходили собрания других правозащитников и пресс-конференции, на которые приходили западные корреспонденты. Очень быстро он стал главным советским диссидентом, наравне с совершенно не похожим на него Александром Солженицыным. Главная идея Сахарова была проста: неприкосновенность прав человека. За нее ему и присудили Нобелевскую премию мира в 1975 году.
Ссылка и изоляция
В брежневском СССР всемирно известный академик не мог просто взять и исчезнуть, как пропадали противники латиноамериканских диктатур. Не могли его и подкараулить у дома неизвестные с арматурой. Советская власть старалась бороться с Сахаровым формально законными методами: отстранила от всех военных разработок, поливала ученого грязью в газетах, приказала следить за каждым его шагом органы госбезопасности. Ничего из этого не помогало и, несмотря на десятилетие преследований, в декабре 1979 года Сахаров публично выступил против советского вторжения в Афганистан.
Это израсходовало последнюю каплю терпения политбюро. 8 января 1980 года ученого лишили всех государственных наград, включая звания трижды Героя Соцтруда, Ленинских и Сталинских премий. 22 января по дороге на работу в ФИАН Сахарова арестовали сотрудники КГБ и в тот же день его отправили в закрытый город Горький (Нижний Новгород). Ссылка была перечислена в качестве одного из наказаний в советском УК, но ученого и не пытались ни в чем обвинить. Его поселили в квартиру, у дверей которой круглосуточно дежурила милиция и без пропуска никого не пускала внутрь, кроме самого академика и его жены Елены Боннэр.
Квартира постоянно подвергалась обыскам, в ходе которых изымали фотоаппарат, киноаппарат, радиоприемник, телефон и пишущую машинку. Сахарова хотели полностью изолировать от правозащитной деятельности, и первым делом для этого надо было лишить его связи. Исключили ученого и из научной деятельности, хотя на момент внесудебного ареста он был кадровым сотрудником ФИАН, а его навыки и знания никто не ставил под сомнение.
Куда бы Сахаров ни пошел и ни поехал, за ним, не скрываясь, следовали сотрудники КГБ. Их главной задачей было следить за встречами ученого и не дать ему установить полноценный контакт с диссидентами. Все отправляемые академиком письма вскрывались и, если в них было что-то крамольное, они не доходили до адресата. Такая же цензура действовала и в отношении входящей переписки. Сверх того, власти организовали налет «ботов»: Сахарову писали тысячи «возмущенных граждан», оскорбляли его и стыдили за сопротивление СССР. На западную аудиторию лояльные советской власти люди транслировали идею, что Сахаров сошел с ума и что ему необходим полный покой, для чего ученого и направили в Горький. Выезжать из города могла только его жена, оставаясь его единственным каналом связи.
В таких условиях способов протеста оставалось немного. Пикеты в закрытом городе ничего бы не дали, да и любой плакат соглядатаи из КГБ вырвали бы в ту же секунду, как Сахаров его развернул. Идя по улице, выкрикивать оскорбления в адрес советской власти — значит, превращаться в настоящего сумасшедшего. Устроить дебош или напасть на чекистов, стремясь ранить их как можно больше, — это было не в стиле Сахарова — сознательного противника бессмысленного насилия.
Пытки едой
Поэтому оружием академика стали голодовки. Первую он начал в конце 1981 года, чтобы его невестке позволили эмигрировать за рубеж. Она увенчалась успехом, и до 1984 года ученый попросту терпел свое заключение. Но в апреле 1984 года жену арестовали и начали судить за антисоветскую агитацию. Тогда Сахаров начал вторую кампанию голодовок, требуя, как минимум, дать жене выехать за рубеж на лечение.
На это советские власти идти не хотели: Боннэр была слишком известной правозащитницей, в терминологии ЦК «непорядочная зверюга в юбке, ставленница империализма». Поэтому, когда в мае 1984 года ученый начал очередную голодовку, его положили в больницу, где пытались кормить принудительно. В целом эта процедура не отличается от пытки: несколько раз в день человеку вставляют через нос трубку и пропихивают в желудок жидкую пищу. Все, кто подвергался этому хотя бы ради эксперимента, в один голос говорят, что ни за что не хотели бы повторить процедуру, но советские власти специально дергали зонд туда-сюда, стремясь причинить как можно больше страданий. У пожилого ученого от этого однажды случился спазм мозговых сосудов, и тогда метод сменили: теперь его привязывали к кровати и, зажав нос, вливали бульон через рот. Это было менее опасно для здоровья, но и менее эффективно.
Сахаров терпел это почти месяц, пока не согласился прекратить голодовку, но выпустили его из больницы лишь в сентябре. Возобновил ученый ее в апреле следующего года и терпел до июля, но на этот раз прекратил ее из тактических соображений: хотел провести две недели с женой, набраться моральных сил и вести борьбу с советской властью до победного конца. Требование у него было одно: позволить жене выехать из страны, ради чего он готов был дать обещание прекратить общественную деятельность.
В ходе новой кампании академик шел на хитрость и вместо открытой конфронтации прибегал к «гибридной войне»: пытался измотать кормящую медбригаду, заставляя применять силу, но потом притворно сдавался. Если отряд приходил не в полном составе и не мог с ним справиться, проблема решалась сама собой. Иногда Сахаров сопротивлялся кормлению с ложки в полную силу, и санитары попросту пытали его болевыми приемами, пока он не начнет глотать. Гибридная война была эффективной, и к концу лета ученый потерял 20 кг веса. Тогда ему начали подкожные и внутривенные вливания питательного раствора в ноги, но и это наносило вред здоровью. В итоге, учитывая обещание Сахарова отказаться от публичных кампаний, политбюро во главе с Горбачевым сдалось и согласилось выпустить Боннэр лечиться.
Держать обещание пришлось не долго. В 1987 году Сахарову позволили вернуться в Москву, а в 1989-м его избрали народным депутатом СССР. Примечательно, что на первом депутатском съезде у демократических сил было три главных звезды, и все выдающиеся ученые: Сахаров, экономист Гавриил Попов и историк Юрий Афанасьев.
Однако вскоре — 14 декабря 1989 года — Сахаров умер, не закончив работу над проектом новой советской конституции.
Что думаешь? Комментарии
