В 1950-е в американской компании «Тиокол» работал русский эмигрант Анатолий Котлобай. Он прославился среди коллег тем, что тестировал взрывоопасность ракетного топлива, стукая по нему молотком. То, что не попало под молоток, он однажды отнес будущему генералу КГБ Калугину. Это пришлось весьма кстати, поскольку без этого топлива военного паритета с США было не достичь. Однако спустя десятилетия КГБ вскрыло заговор: Котлобай передал СССР фальшивые материалы, чтобы направить ракетную программу по ложному пути. Правда ли КГБ украл у США секрет твердотопливных ракет — в материале «Газеты.Ru».
Подвиг разведчика
В истории КГБ есть непревзойденный рекорд — в 1974 году 40-летний Олег Калугин получил звание генерал-майора. Старт этой карьере чекиста дал грандиозный успех во время командировки в США в 1958 году, по итогам которой завербованный Калугиным человек принес СССР образец американского ракетного топлива, но не налитого в бутылку, а лежащего в пакете в виде маленького кусочка.
Когда в 1962 году Никита Хрущев развернул на Кубе ядерные ракеты и инициировал Карибский кризис, Советский Союз находился в положении слабого и проигрывал в количестве и качестве стратегических вооружений. Существенное преимущество США давали баллистические ракеты «Поларис», запускаемые с подводных лодок.
Они влезали по 16 штук в относительно маленькую субмарину типа «Джордж Вашингтон», почти не требовали обслуживания, запускались из-под воды и были готовы к старту в любой момент, подобно заряженному пистолету. Этого удалось достичь за счет использования твердого ракетного топлива.
Твердотопливная ракета — это прочное, надежное и удобное изделие, которое хранится «на полке», как любой другой боеприпас. Этим она отличается от жидкостной, куда более сложной и ненадежной, и которую, чаще всего, и вовсе нельзя хранить заправленной. Жидкостные ракеты намного труднее разместить компактно, и потому для создания ответа на «Поларис» СССР пришлось разворачивать гигантские субмарины «Навага». Они тоже вмещали 16 ракет, но были в 2,5 раза больше «Джорджа Вашингтона» и были готовы только к концу 1960-х.
Не намного лучше обстояли дела на суше. Вскоре после Карибского кризиса на боевое дежурство в США заступили твердотопливные межконтинентальные баллистические ракеты «Минитмен», готовые к старту через пару минут после получения приказа. При помощи особых ухищрений СССР удалось добиться сравнимого времени подготовки и с жидкостными ракетами, но сделано это было намного позже и сложным, неудобным путем.
Иными словами, получение твердого ракетного топлива в ту эпоху было задачей номер один для Советского Союза. Именно ее, казалось бы, решил Калугин, добыв топливо у его создателей.
Эмигрант с молотком
Строго говоря, твердое ракетное топливо появилось намного раньше жидкого и использовалось еще древними китайцами. Для этого использовали порох, который позже применяли, например, для запуска ракет РСЗО «Катюша». Однако на порохе невозможно улететь в космос — он производит слишком малый импульс. Пригодный же для настоящих ракет материал изобрела американская компания «Тиокол» в 1950-х. Одним из сотрудников этой компании в то время был русский эмигрант Анатолий Котлобай.
Котлобай служил в Красной армии в 1941 году и попал под каток немецкого наступления. Как он сам рассказывал коллегам, советские войска были обескровлены и деморализованы сталинскими репрессиями прошлых лет, что привело к массовому попаданию солдат в окружение и плен. Военнопленным стал и Котлобай. Как и других, его заставили пешком идти сотни километров до лагеря, который представлял собой огороженную колючей проволокой землю. Чуть позже некоторых пленных переселили в бараки, которые им пришлось строить самим. Котлобай вспоминал, что во время эпидемий тифа иногда в день умирали сотни людей, а немецкие охранники обращались с выжившими, как со скотом, ссылаясь на то, что СССР не подписал конвенцию о правах военнопленных.
Его лагерь освободили англо-американские войска.
Поначалу Котлобай планировал вернуться в СССР и жить прежней жизнью, но вскоре узнал, что, по мнению Сталина, нет пленных — есть предатели. А вернувшиеся из Германии нередко отправлялись в ГУЛАГ.
Он решил не рисковать и эмигрировать в США, где выучился на химика и оказался в «Тиоколе».
Работа там была интересной, но опасной. Ученые пытались получить эффективное топливо на основе дифтораминогрупп, то есть соединений, в составе которых есть азот и фтор (NF2). Чем больше в веществе групп NF2, тем больше в нем энергии, но на практике продукт всегда получался взрывоопасным. Потому все опыты проводились в бронированном вытяжном шкафу, наблюдали за процессом через толстое стекло, а управляли им с помощью редких для того времени робоманипуляторов.
Котлобай будто бы предвосхищал стереотипы о «безбашенных русских», созданных боевиками 1980-х. Например, он регулярно тестировал полученные соединения на чувствительность к удару с помощью молотка — если взорвалось, значит, не годится. Для этих целей использовалось всего несколько миллиграммов вещества, но коллег все равно нервировали регулярные взрывы в лаборатории. На звук сбегались люди из соседних лабораторий, и Котлобай всем громко объявлял, что «просто проводит испытания».
Осенью 1964 года русско-американского химика взяли под руки агенты ФБР прямо на проходной лаборатории. Затем они пришли в саму лабораторию, потребовали показать стол Котлобая и его шкафы, и приступили к обыску. Его манера работы не добавляла популярности среди коллег, и потому многие говорили, что всегда подозревали, что он — шпион.
Котлобая отпустили в тот же день за недостаточностью улик, и он при первой же возможности улетел в Москву вместе с женой-маоисткой. Потому что и правда был русским шпионом.
О вербовке Котлобая подробно рассказывал сам Калугин в мемуарах:
«В 1958 году я иду по территории Колумбийского университета, вдруг ко мне подходит какой-то мужик и говорит: «Я вас видел на телевидении». Я говорю: «Ну и что?» «Ваш Хрущев — сволочь, предатель». Со своей стороны, советского гражданина, я мог ему сказать: «Пошел отсюда вон». Но я ему говорю: «Слушай, что стоять на улице, пойдем в пивную, поговорим!»
В пивной Котлобай согласился помочь предателю-Хрущеву с топливом для ракет, принеся Калугину кусочек из своей лаборатории и документацию.
Однако возникает логичный вопрос: если Калугин так удачно украл секрет твердотопливной ракеты, то почему первая МБР по этой технологии встала на боевое дежурство лишь спустя десяток лет, в начале 1970-х? Ответ на это дали в самом КГБ, и очень неутешительный для самого молодого генерала.
Такая помощь только во вред
Рассказанная Калугиным история о вербовке Котлобая не понравилась начальству в КГБ с самого начала. Во-первых, не так часто к вам на улице подходят незнакомые люди под сомнительным предлогом и дают вам то, что вы ищете больше всего в жизни.
Во-вторых, имелась информация, что Котлобай имеет контакты с ФБР. Поэтому начальство передало Калугину: «это очевидная подстава, и тебя арестуют прямо на встрече при передаче материалов». Однако молодой чекист был непреклонен, пришел на оговоренную встречу и получил от «Кука», как назвали Котлобая, так нужные советским ракетчикам пакеты.
Но принесенные «Куком» производные дифторамина оказались больше, чем бесполезными. Эти соединения невозможно было сделать стабильными, и потому ракета на их основе опаснее для своих войск, чем для вражеских.
То, над чем трудился Котлобай, никогда не вышло из лаборатории. Современные твердотопливные ракеты в основном используют соединения полибутадиена, вязкой жидкости, на которой замешивают «тесто» из порошкообразного окислителя и горючего. Вариантов состава несколько, но если приготовить смесь с использованием украденных Котлобаем материалов, ракета, скорее всего, никуда не полетит или к ней опасно будет подходить.
Анализ материалов показал еще в начале 70-х, что сотрудник КГБ, принявший предложение «Кука», знал об этом и был либо агентом ФБР, либо действовал в карьерных целях. Материалы по твердому ракетному топливу, переданные «Куком», нанесли ущерб Советскому Союзу, по оценкам специалистов, на сумму свыше 60 млн рублей в тех ценах», — говорил ветеран КГБ и СВР полковник Александр Соколов.
После этого Калугин попал в опалу, а Котлобая отправили в советскую тюрьму, подставив под статью о валютной спекуляции. Советские спецслужбы считали, что «Кук» принял участие в изощренной американской операции, цель которой — передать в СССР заведомо негодные материалы и направить разработки по ложному пути.
Сам Котлобай наотрез отвергал эти обвинения. Калугин ему верил, навещал в тюрьме и пытался помочь, несмотря на то, что «Кук» истерил и проклинал тот день, когда они познакомились.
Генерал объяснял эти обвинения интригами завистников против него, в результате которых он сначала оказался в опале, потом был уволен из КГБ и в итоге уехал жить в США.
Бывший коллега Котлобая по «Тиоколу», который рассказал о работе с ним, тоже не считает исследования дифтораминов фальшивкой. Они велись в закрытой лаборатории с соблюдением мер секретности, и десятки ученых потратили на это годы жизни. А то, что ракетчикам такое топливо не подошло, — таковы реалии научных исследований.
Однако доподлинно известно, что США и правда иногда скармливали СССР негодные материалы. В 1980-х была развернута масштабная операция ЦРУ «Интеринг», целью которой было не допустить кражу технологий производства микроэлектроники советскими шпионами. Исполнена она была точно так же, как и с «Куком» — в КГБ сам пришел человек и предложил у него кое-что купить.
Документы, которые бы подтверждали версию КГБ, так и не были опубликованы.
Нельзя исключать, что и самого Котлобая американцы использовали втемную. Например, «Тиокол» или военное руководство могло очень быстро убедиться в практической бесперспективности работ по дифтораминам, но продолжать их исследования ради фундаментальных научных целей.
Понимая это, они могли допустить предательство Котлобая осознанно, в расчете, что украденное им не принесет пользы.
Однако нельзя исключать и банальное невезение, поскольку счастье разведчика — вещь очень изменчивая и непостоянная.
Что думаешь? Комментарии
