Ближайший соратник Ивана IV Андрей Курбский сбежал от него в Литву и оттуда написал письмо, в котором обвинил царя в казнях невинных, притеснениях и «ином непотребстве». Грозный прислал совершенно неожиданный для современного человека ответ, в котором объяснил, что даже если он и намеревался казнить князя — это не повод для побега. Их откровенный обмен письмами продолжался 15 лет.
Побег в Литву
Князь Андрей Курбский был одним из приближенных царя Ивана Грозного и его полководцем. Он принимал участие в крайне неудачной для России Ливонской войне и зарекомендовал себя с хорошей стороны, хоть и не приобрел репутацию Ганнибала или Александра Македонского. 30 апреля 1564 года, на шестой год войны, он вместе со слугами бежал в город Вольмар и перешел на сторону Великого княжества Литовского, враждебного Москве.
В самом по себе этом действии не было ничего удивительного — полностью оно называлось Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское. Русские составляли в нем большинство населения, языком делопроизводства был западнорусский, а религией — православие.
В публицистике это княжество иногда представляют как «другую Россию», но это не верно: в ту эпоху вообще не существовало национальных государств, как и представления о том, что русские должны жить в России, немцы в Германии, а литовцы (кто бы ни имелся ввиду) — в Литве. Территории принадлежали не народу, а государям, верность хранили им же, и в этом плане Курбский откровенно предал царя Ивана.
Однако даже в этом не было ничего особенного. Великий князь литовский Сигизмунд Август регулярно переманивал к себе на службу московских бояр, что с учетом характера Грозного было нетрудно. Случай Курбского запомнился другим: сбежав, он направил царю письмо с обвинениями, а тот на него ответил. Так завязалась переписка, ставшая ценнейшим источником знаний о средневековом русском менталитете и книжности.
«Нет власти, кроме как от Бога»
Говоря о причинах побега, Курбский прямо обвиняет царя в том, что он жестокий несправедливый деспот, который за верную службу награждает людей казнями и преследованиями.
«Зачем, царь, сильных во Израиле (здесь имеется ввиду «в христианском царстве») истребил, и воевод, дарованных тебе Богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах божьих пролил, и кровью мученическою обагрил церковные пороги, и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки, и смерти, и притеснения измыслил, обвиняя невинных православных в изменах, и чародействе, и в ином непотребстве и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким?» — писал он в первом послании.
В нем он не называет имен, но, очевидно, имеет ввиду, в первую очередь, Алексея Адашева, который был «правой рукой» царя в первую половину его правления и членом Избранной рады. С его именем связывают созыв земских соборов, реформы правовой системы и шаги по покорению Казани. Однако потом Адашев попал в опалу и умер в 1561 под арестом, а позже была казнена вся его семья. Не желая повторить такую судьбу, бежал и Курбский.
Ответ царя был совершенно неожиданным для современного человека. Вместо того чтобы отринуть все обвинения и списать их на навет врагов, Иван отвечает иначе. Курбский, по его мнению, сбежал не от смерти, а ради славы и денег. Даже если он, Грозный, и намеревался казнить князя, это не было поводом бежать:
«Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: «Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится божьему повелению». Воззри на него и вдумайся: кто противится власти — противится Богу; а кто противится Богу — тот именуется отступником, а это наихудший из грехов».
Дальше царь прямо признает, что если кому-то и пришлось несправедливо пострадать, значит, на то Господня воля, но повиноваться надо при любых обстоятельствах даже злому господину.
Курбский возразил, что тот, кто не бежит от гонителей, подобен самоубийце и нарушает завет Спасителя: «Если преследуют вас в городе, идите в другой». Отвергал он и обвинения в том, что, пойдя на службу Литве и воюя за нее, восстал против Бога и христианского царства.
«И Давид принужден был из-за преследований Саула идти войной на землю Израилеву вместе с царем язычников. Я же исполнял волю не языческих, а христианских царей, по их воле и ходил. Но каюсь в грехе своем, что принужден был по твоему повелению сжечь большой город Витебск и в нем 24 церкви христианские», — последняя фраза касается действий в составе русской армии в 1562 году.
Позиция Грозного, которую он излагал не только в переписке, в основном сводилась к тому, что царская власть идет от Бога, между Божьей волей и волей государя нет никакой разницы, никто из «простых христиан» не может его судить, а быть жестоким — прямая обязанность правителя.
Важно отметить, что в те времена идеология Ивана IV воспринималась точно так же дико, как и в наши дни. Он был глубоко аморальным человеком по меркам своей эпохи и предельно далеким от православия.
Своего духовного наставника Сильвестра он отправил в ссылку и убил множество священников, причем канонизированного впоследствии игумена Корнилия — собственноручно. По царю Ивану нельзя судить и о нравах России, что часто встречается в британской исторической литературе, где Грозного считают чуть ли не воплощением «народного духа».
Концепция «двух Иванов»
В переписке Курбский противопоставляет ранний период правления Ивана IV и поздний. В других сочинениях он развивает это в полноценную историческую концепцию «двух Иванов».
Первый Иван был добрым и богоизбранным главой государства, царем-реформатором, которого окружали мудрые советники. Именно их наличие, по Курбскому, делает царя хорошим правителем. Круг приближенных при этом не должен ограничиваться знатью:
«[Так как царь] не может получить от Бога [сразу] всех дарований, то должен искать доброго и полезного совета не только у советников своих, но и у простых людей, потому что дар духа дается не по богатству внешнему и по силе царства, но по правости душевной; не зрит Бог на могущество и гордость, но на правость сердечную и дает дары, сколько кто вместит добрым произволением».
Эту мысль Курбский подтверждает цитатами царя Соломона, а также рассуждениями: «Ведь если бессловесные твари согласно своей природе руководствуются как должно чувствами, то все, кто наделен разумом, — советом и размышлением».
Советниками «первого Ивана» были члены Избранной рады, в которую входил и сам Курбский. Именно с этим периодом связано все хорошее, чем запомнился Грозный, — связанное как с завоеваниями, так и с реформами. Однако вскоре царь Избранную раду разогнал и превратился в своего темного двойника, «второго Ивана». Именно он счел себя прямым провайдером Божьей воли на земле, и ему принадлежат те тезисы, которые он направлял Курбскому в письмах. Водоразделом между двумя периодами стала смерть первой жены Грозного Анастасии в 1560 году, хотя негативные перемены в личности Ивана были заметны и раньше.
Доводы в пользу концепции «плохого» и «хорошего» Ивана столь сильны, что у Курбского их позаимствовал историк Николай Карамзин. Уж его точно нельзя упрекнуть в нелояльности русской монархии. Политика Грозного после падения Избранной рады была чередой провалов и катастроф. При жизни Курбского вершиной позора Ивана (и всей России) стал успешный поход крымского хана Девлет-Гирея, когда в 1571 году опричное войско не смогло защитить столицу:
«Говорю я о мече варварском, отомстителе за поругание закона Божьего, и внезапное сожжение славного града Москвы, и опустошение всей земли Русской, и, что всего горше и позорнее, царской души падение, и позорное бегство войск царских, прежде бывших храбрыми; как некие здесь нам говорят — будто бы тогда, хоронясь от татар по лесам, с кромешниками своими, едва и ты от голода не погиб!».
Курбский до этого не дожил, но за правлением Ивана IV вскоре последовало Смутное время, во время которого российское государство было почти уничтожено. И историки, и современники считали, что основным виновником Смуты был один человек — Иван Грозный. Прегрешения царя были столь велики, что его изображение не поместили даже на знаменитый памятник Тысячелетия России 1862 года, — зато там есть великий князь Литовский Витовт, а так же Адашев и Сильвестр. Реабилитация Ивана IV произошла лишь в сталинскую эпоху: вероятно, Вождь увидел в царе родственную душу.
Тем не менее письма Курбского с критикой Грозный читал и даже отвечал на них.
Что думаешь? Комментарии
