Потсдамская конференция антигитлеровской коалиции началась 80 лет назад
true true true Потсдамская конференция была необычным мероприятием. С одной стороны, там собрались победители нацистской Германии, чтобы окончательно определить судьбу мира и поднять тосты за общий успех. С другой стороны, впереди была Холодная война, и СССР постепенно дистанцировался от вчерашних союзников. О последней встрече антигитлеровской коалиции, советской благодарности Великобритании и о том, как Сталин посмеялся над ядерными намеками президента Трумэна, — в материале «Газеты.Ru».
Немецкие репарации и польские границы
Потсдамская встреча была прямым продолжением мартовской конференции в Ялте, но имела другой состав участников. Уинстон Черчилль легендарный премьер-министр от консерваторов и лидер военного времени, проиграл майские выборы и приехал в Потсдам практически как «и.о.», — его не сменил лейбористский преемник лишь потому, что подсчет голосов был еще не закончен.
В США же после смерти Франклина Рузвельта президентом автоматически стал его вице-президент, Гарри Трумэн. Иногда говорят, будто вместо дружественного СССР президента теперь в США правил враждебный, но это сильное упрощение. Рузвельт и правда испытывал к Сталину доверие, которое даже сам не мог объяснить ничем, кроме интуиции: «У меня есть чувство, что Сталин не такой человек, [который захватит восточную Европу]. Я думаю, что если я дам ему все, что только возможно, и не попрошу ничего взамен, он не будет ничего захватывать и будет работать со мной ради демократии и мира».
В полном соответствии с этой доктриной в Ялте Рузвельт согласился передать фактический контроль СССР над всей Восточной Европой, что Черчилль умолял не делать и о чем американский президент успел пожалеть уже по пути из Ялты в США. Трумэн же подобных иррациональных чувств к Сталину не имел и не питал иллюзий насчет советской системы, но искренне надеялся договориться с Советском Союзом о справедливом мироустройстве.
Значительная часть потсдамских встреч проводилась ради уточнения ялтинских решений: как именно и в каком порядке демонтировать нацистскую систему; как будут судить ее лидеров; где именно пройдут новые границы Германии, Польши и других стран; как будет организованы массовые депортации немцев из Пруссии, Польши и Чехии; как делить репарации и зарубежные активы; как будет организована ООН.
Острее всего были дискуссии о границах и правительстве Польши: в годы войны СССР создал марионеточное «люблинское правительство» и теперь требовал от западных стран признать его, отказавшись от поддержки правительства в изгнании в Лондоне. Трумэн и Черчилль удовлетворили эти требования и списали польские долги, равно как согласились с передачей Польше немецких территорий взамен аннексированных СССР западных регионов Белоруссии и Украины.
Война с Японией и советская благодарность
Трумэн и Сталин впервые увиделись 17 июля, проведя деловую встречу без дипломатического протокола. «Я сказал Сталину, что я не дипломат, и обычно отвечаю либо «да», либо «нет», выслушав все аргументы. Это порадовало его. Я спросил его, есть ли у него повестка дня встречи. Он ответил, что есть и повестка, и дополнительные вопросы, и тогда я сказал ему выкладывать», — так ту встречу описывал Трумэн в личном дневнике.
Сталин завел речь о том, что хорошо бы было убрать из Испании диктатора Франко, а так же устроить передел бывших итальянских колониальных владений, перейдя затем к дальневосточному вопросу и войне с Японией. Трумэн соглашался почти со всеми сталинскими идеями и был удовлетворен обещанием СССР вступить в войну против Японии до 15 августа, — по сути, это и было главной целью, зачем американский президент приехал в Потсдам.
На следующий день советский лидер вновь обедал с Трумэном. Поскольку все принципиальные вопросы они уже успели обсудить, на этот раз разговор пошел о глобальных и стратегических вещах.
«Обед у Сталина прошел в высшей степени плодотворно. Я пригласил его приехать в США. Сказал, что пришлю за ним линкор «Миссури», если он приедет. Тот ответил, что хочет сотрудничать с США в мирное время, как мы сотрудничали во время войны, но это будет труднее.
Сказал, что его совершенно не понимают в США, а меня — в России. Я сказал ему, что каждый из нас может исправить эту ситуацию в наших странах, и что я сделаю ради этого все возможное. Он одарил меня самой сердечной улыбкой и сказал, что сделает то же самое в России», — говорится в президентском дневнике.
В целом, советский лидер американскому президенту очень понравился, и тот не увидел в нем ни капли враждебности или неуважения. «Я могу иметь дело со Сталиным. Он честен, но чертовски умен», — записал Трумэн по итогам переговоров.
В похожем тоне шло общение и с Черчиллем. Впервые они поговорили вечером 18 июля, начав с любезностей и общих тем. Сталин выразил надежду, что Черчилля переизберут по итогам окончательного подсчета голосов, поскольку почти все оставшиеся принадлежали военным, которые любят сильную власть. Когда зашла речь о том, почему на конференцию не явился король, советский лидер поделился неожиданным для коммуниста мнением, что ни одной стране так не нужна монархия, как Великобритании, поскольку король объединяет империю, и потому ни один человек, желающий Британии добра, не будет подрывать авторитет монархии.
Постепенно разговор перешел к более практическим вопросам. Так, Черчилль поддержал стремление СССР получить право прохода через Дарданеллы, контролируемые Турцией, а также согласился передать Советам значительную часть немецкого флота.
Потенциально острым вопросом была Югославия: в 1944 году лидеры договорились поделить в ней интересы 50:50, но после прихода к власти коммунистического правительства Тито фактическое разделение стало составлять 99:1. Сталин полушутя отмахнулся от этих заявлений — по его мнению, доля влияния СССР в Югославии составляла 0%, поскольку Тито был независимым и непредсказуемым.
На тот момент советский вождь скорее кокетничал и пытался уйти от бесперспективного разговора, но вскоре его слова стали правдой: СССР и Югославия стали злейшими врагами, и Тито начал получать помощь от США.
Главное обещание Черчиллю касалось Восточной Европы.
«Сталин сказал, что во всех странах, освобожденных Красной армией, русская политика состоит в том, чтобы добиваться создания сильного, независимого суверенного государства. Он против советизации какой бы то ни было из этих стран. Там будут проведены свободные выборы, в которых будут участвовать все партии, за исключением фашистских»,
— писал бывший премьер-министр в мемуарах.
Затем Черчилль выразил надежду, что три сильнейшие державы — СССР, США и Великобритания — смогут обо всем договориться и поддерживать в дальнейшем вечный мир, а также в очередной раз посетовал, что немцы в своем подчинении фюреру и готовности идти на убой были похожи на стадо овец. Сталин в ответ рассказал анекдот о том, как в 1907 году он ездил в Германию на съезд компартии, и как 200 немецких делегатов на этот съезд не попали, поскольку из-за отсутствия кондуктора им некому было показать свои железнодорожные билеты, а ехать зайцами они не хотели.
Наконец, Сталин официально поблагодарил Великобританию за помощь во Второй мировой войне и извинился, что не сделал этого раньше. Напоследок Черчилль поинтересовался, что же все-таки такое колхозы и чем они отличаются от совхозов, а также отметил, что лучшей рекламой СССР за рубежом стало бы счастье и благосостояние его народа.
Атомная бомба и сожаления
Несмотря на этот любезный разговор, Черчилль был вне себя от радости, когда прямо на конференции узнал от Трумэна об успехе Манхэттенского проекта и первом испытании атомной бомбы. Он считал, что теперь точно не нужна советская помощь для победы над Японией, поскольку «божественное оружие» будет хорошим поводом для японцев сдаться. Кроме того, в глазах премьер-министра новое оружие давало западным странам решающее преимущество в грядущем противостоянии с СССР. Поэтому он настоял, чтобы Трумэн намекнул об этом Сталину, но не раскрывал все карты.
Американский президент сообщил советскому лидеру, что у США «есть бомба необычайной разрушительной мощи».
Присутствовавший при этом Черчилль наблюдал за реакцией Сталина, но ее не было, совсем. Тот безразлично ответил, что хорошо бы тогда ее применить против японцев. Тогда западные лидеры решили, что вождь просто о чем-то задумался или не понял, о чем речь, но на самом деле он прекрасно знал о ходе Манхэттенского проекта благодаря шпионской сети. После этого разговора, согласно мемуарам Жукова, Сталин рассказал о туманных намеках наркому иностранных дел Вячеславу Молотову, на что тот ответил: «Цену себе набивают!»
В ответ Сталин рассмеялся и сказал: «Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы».
Интересно, что спустя много лет Трумэн проклинал себя и считал, что вел себя на конференции как полный идиот. В 1957 году он написал письмо своему бывшему госсекретарю Дину Ачесону, которое так и не решился отправить.
«Я редко оглядываюсь назад, чтобы поразмышлять о том, «что было бы, если бы». Но Потсдам напоминает именно о том, «что могло бы быть». Конечно. У России не было никакой другой программы, кроме как захватить свободную часть Европы, убить как можно больше немцев и обмануть Западный альянс. Британия хотела лишь контролировать Восточное Средиземноморье, сохранить Индию, нефть в Персии, Суэцкий канал и все остальное, до чего сможет дотянуться.
А в одном месте за этим Круглым столом [за которым шли переговоры] сидел наивный идеалист, который хотел свободы судоходства. Канал Дунай-Рейн-Киль, Суэцкий канал, Черноморские проливы, Панамский канал – все это сделать свободным! Восстановления Германии, Франции, Италии, Польши, Чехословакии, Румынии и Балкан, а также надлежащего обращения с Латвией, Литвой, Финляндией, свободными Филиппинами, Индонезией, Индокитаем, Китайской Республикой и свободной Японией.
Как это было бы восхитительно! Несмотря на все препятствия, было достигнуто множество соглашений — лишь для того, чтобы бессовестный российский диктатор нарушил их, как только вернулся в Москву!
А ведь тогда этот маленький сукин сын мне понравился!»
Что думаешь? Комментарии
